За собственные похороны бабушка уже не переживает, поскольку знает, что всё пройдет на высшем уровне. А чтобы скоротать время, она возобновила свои походы по подругам, партии в покер и весёлые пикники. Говорит, что если смерти так уж сильно надо, то пусть сама её поищет…
Когда беременность скрывать стало невозможно, по школе поползли слухи. Родителей Люды вызвали на педсовет, беременную девушку даже хотели исключить из школы. Учителя довели Людмилу до истерики. А завуч обозвала ее «шлюхой». В итоге с педсовета Люду увезла скорая помощь...
В ту ночь он останавливался еще не раз. Довез какого-то незадачливого водилу с канистрой до заправки, а в какой-то деревне подобрал мужика в камуфляже — вез его километров семьдесят. С пограничного пункта подбросил таможенника-отпускника. А потом еще одной его пассажиркой была древняя старушка...
За все годы учебы в институте Виктор ни разу не переступил порог родительского дома. Верный своему обещанию, Владислав Евгеньевич вычеркнул сына из жизни. Наталья плакала ночами — муж запретил ей говорить о Викторе. Она даже не рискнула отпроситься у мужа на свадьбу сына. Странная это была свадьба: толпа друзей, много родственников со стороны невесты — и никого со стороны жениха...
Так годочки летели, и постепенно вползала в их дом беда. Сначала свекровь нет-нет да подденет: «Что ж ты, Петюнюшка, жену бракованную нашёл — деток тебе никак не родит?» А когда справили десять лет свадьбы, она в открытую сыну стала твердить, чтобы разводился.
Муж угрюмо процедил: «Я тебя предупреждал: не надо с детдомовцами связываться!» Он сгреб извивающегося мальчика в охапку, открыл дверь, выставил его за порог и сухо приказал мне: «Давай бегом, иди, сдавай назад своего приёмыша!»
Ира любуется на ребенка и мужа и думает о том, что ради семейного счастья женщина готова идти на все, иногда — даже на физическую измену любимому супругу.
День крестин был назначен, осталось только купить крестики. Естественно, ребенку мы приобрели простой крестик прямо в храме. А сами решили, что будем носить золотые. Игорь купил себе небольшой в магазине, а мне его подарила мама. Крестик был не новый, но очень красивый. Мама сказала, что это семейная реликвия...
Я с ВИЧ уже пять лет. И этот статус изменил мою жизнь. Даже не так — он ее сломал. Только я не сломался. Но стоило мне это очень дорого. Так дорого, что я порой плачу от боли и обиды. Может быть, я вам так прямо этого и не сказал бы, будь без очков...